Новый скандал в Богемии - Кэрол Дуглас

– Я врач! – заявил чей-то голос по-английски. – Его нужно срочно унести с влажной травы!

Не успела я и рта раскрыть, как Аллегра выпрыгнула из кареты на землю:

– Сюда, сэр! Моя спутница раньше работала медсестрой!

Допустим, что уход за больными детьми можно в определенной степени рассматривать как работу медсестрой, иначе мне была бы ненавистна мысль о том, как быстро Аллегра сочинила откровенную ложь.

Через мгновение мужчины подхватили раненого короля и быстро понесли его в наше убежище. Они поднимали его снаружи, а я помогала изнутри, легко укрывая настоящего короля своим телом в объемной накидке.

– Нужно раздеть его, джентльмены, поэтому будьте любезны оставить нас, – потребовала Аллегра, вскакивая в карету следом за раненым самозванцем и решительно закрывая за собой дверь, пока я задергивала шторы.

Я слышала, как провожатые ворчат, но была слишком занята, чтобы переживать еще и по поводу их недовольства.

Раздеть в полутьме закрытой кареты одного мужчину без сознания и облачить другого в его одежду, и наоборот, – занятие, трудность которого сложно себе даже представить. Одно то, что двое мужчин и две женщины целиком заполняют собой карету, служило препятствием, но при чрезвычайно крупном телосложении обоих мужчин задача превращалась в невыполнимую.

Король, очнувшись, даже попытался снять со своего соперника сапоги, но это привело лишь к тому, что еще одни локти врезались в чужие ребра и заехали в глаза.

Должно быть, звук отчаянной борьбы, доносящийся из кареты, был поистине завораживающим: бедное транспортное средство раскачивалось на рессорах из стороны в сторону, пока мы наконец не исполнили свою миссию.

– Всего лишь поверхностная рана! – выкрикнула я для предполагаемой толпы снаружи и продолжила бороться с чередой блестящих пуговиц на несчастном мундире короля.

Ни один солдат так не страдал при выполнении своего долга. С моей персоны натурально струился пот, хотя, к счастью, в таких местах, где это было не слишком заметно.

Аллегра крякала не хуже матроса, а то, что бормотал поддельный король в своем полуобморочном состоянии, нельзя воспроизводить даже в столь непубличном месте, как личный дневник. В тот день мы с Аллегрой узнали о мужском платье гораздо больше, чем полагается незамужним дамам, но в конце концов нам удалось поменять наших королей местами в плане их облачения.

– Как там его величество? – спросил голос доктора.

Дуэт немецких голосов указывал на то, что доктора Штурм и Дранг тоже присутствовали на дуэли и страстно желают осмотреть своего царственного пациента.

– Э… с ним все в порядке, – ответила Аллегра, засовывая в рот несчастному раненому самозванцу импровизированный кляп из колючего чулка. – Если вы, доктор, желаете его осмотреть… – В полутьме кареты она кивнула Вилли.

Держась за левое плечо, тот начал потихоньку пробираться к двери сквозь груду тел.

Я крепко схватила его за ухо (как же давно я об этом мечтала!) и остановила его вой протеста, переложив его руку с правого плеча на левое, туда, где рана находилась на самом деле, на что весьма недвусмысленно указывало кровавое пятно на мундире.

В ужасе от своего возможного провала, король с благодарностью кивнул и, шатаясь, вышел из кареты.

– Обычная царапина, – услышала я, как он по-немецки отмахивается от врачей, тяжело упав на землю, как мешок с картошкой. – Не нужны мне врачи. Убирайтесь. Мне требуются покой и тишина, а не ваша глупая суета.

Как быстро он снова стал говорить по-королевски, подумала я.

Мы с Аллегрой высунулись на улицу.

Пока король ковылял к полю брани, толпа людей окружала его высокую фигуру. Как только основной персонаж драмы снова вышел на сцену, про нас сразу же забыли.

Король подошел к Годфри, который все еще стоял на своем месте, и оглядел его сверху донизу крайне высокомерным образом.

– Ты хорошо сражался, англичанин, – объявил он на нашем языке. – Я бы тоже на твоем месте выстрелил.

Потом его взгляд пал на Ирен. Он молча смотрел на нее некоторое время, затем повернулся на каблуках и зашагал прочь к черным каретам, увлекая за собой свою свиту и суетящихся немецких докторов.

Красная Королева не двигалась с места и неотрывно глядела на Годфри, который, словно в полусне, наблюдал за удаляющимся раненым королем. Я уверена, что он раньше никогда не стрелял в человека и даже не был уверен, что выстрелил теперь. Ирен подошла к мужу, взяла его под руку, и они молча двинулись к своей карете, не обращая на русскую никакого внимания, будто она была очередным пятном тумана.

Татьяна развернулась молнией красного бархата и исчезла в своем экипаже.

– Сработало! – обняла меня Аллегра в укрытии нашей кареты. – Дорогая Нелл, мы с вами сотворили тайное чудо, но нас никак за это не отметят, вот досада!

– Самые благородные дела совершаются незаметно, – строго сказала я, размыкая ее пылкие объятья.

– А что же мы будем делать… с ним? – спросила девушка чуть погодя, оглядывая бесформенную фигуру на полу в углу кареты. Пусть на руке у него была всего лишь царапина, но вот как король он был смертельно ранен, а Татьяна навсегда ушла из его жизни.

– То, что решит Ирен… – начала я, но была грубо прервана.

Дверь нашей кареты распахнулась. Из тумана высунулось некрасивое лицо отвратительного человека с бала.

– Вильгельм фон Ормштейн Второй, я полагаю, – сказал он на идеальном английском, оглядывая нашего пленника. – Мы избавим вас от него.

– Да кто?.. – возмущенно начала я.

– Что?.. – потребовала Аллегра.

Внутрь заглянул еще один человек, придя на помощь первому. Доктор Уотсон.

В секунду они вытащили нашего подопечного из кареты.

Первый мужчина посмотрел на нас сквозь монокль и кончиками пальцев коснулся шляпы.

– Премного обязан, дамы, – сказал он с легкой улыбкой, и оба они исчезли.

Мы с Аллегрой уставились друг на друга. Мы сидели в такой людной совсем недавно карете, и ничто не указывало ни на наши труды, ни на нашу победу – хотя… Я наклонилась и подобрала с полу одну-единственную медную пуговицу.

Глава тридцать седьмая

Шах и мат

Три дня спустя нас вызвали в Пражский замок на аудиенцию к королю.

Все это время ни я, ни Аллегра особенно не видели Ирен с Годфри. Можно было подумать, что они нарочно прячутся в его покоях, отказываясь выходить.

Нам с девочкой пришлось рассчитывать друг на друга, чтобы хоть как-то развлекаться, и это было совсем не трудно. Вдвоем мы осмотрели больше достопримечательностей Праги, чем нам с Ирен удалось за весь прошлый визит. Аллегра была под большим впечатлением от моих историй о тайной гробнице раввина Лёва, хотя, разумеется, я не осмелилась спуститься с ней вниз.

Мольбами и уговорами Аллегра в конце концов заставила меня снова сходить к гадалке, с которой я познакомилась в наше с Ирен предыдущее посещение.

Морщинистая старуха схватила меня за руку и предсказала, что впереди меня ждет «длинное путешествие». (Нетрудно угадать: мне вскоре предстояло вернуться в Париж.) Она также заявила, что я буду «следовать велению сердца». (Тоже не фокус, если у человека есть хотя бы минимальное воображение и очень мало желаний.)

Тем не менее я получила большое удовольствие от прогулок с Аллегрой и даже разрешила ей и дальше называть меня Нелл. Это преподаст урок Ирен: пусть впредь не заставляет нас томиться в ожидании, пока она вершит свои тайные дела.

Мы вчетвером вернулись в Пражский замок два дня спустя при всем параде. Годфри выглядел настоящим франтом из Гранд-опера в своем парадном костюме от портного Ротшильда, Ирен являла собой симфонию искрящегося цветочно-голубого, Аллегра пришла в нежном и скромном сиреневом наряде, а я, как образец современности, в клетчатом желто-коричневом.

На короле была его обычная кричаще парадная военная форма, и он встретил нас в тронном зале один.

– Этим довольно нарядным креслом я обязан тебе, – сказал он Ирен, указывая на позолоченное изделие в стиле рококо, возвышающееся на постаменте в одном углу залы с мраморным полом. – И прежде чем снова занять его, я скромно хотел бы попросить твоего совета.

Не знай я короля так хорошо, я могла бы заподозрить в его реплике чувство юмора или даже иронию.

Он подвел мою подругу к вышеозначенному креслу, быстро глянул на Годфри, а затем усадил Ирен на трон:

– Скажи мне, что я должен делать.

Ирен уложила свои руки в перчатках на позолоченные подлокотники и подняла голову на лебединой шее. Она выглядела самой настоящей королевой.

– Во-первых, – сказала она, – ты должен восстановить свой разрушенный союз с супругой. Клотильда была благородно верна твоему двойнику, несмотря на всяческие провокации. С ней тебе придется грести против течения, Вилли, но упорства тебе не занимать, а в Клотильде заключено твое будущее.